Самое важное фоменко, Мастерская Петра Фоменко — Википедия
Сколько волосу ни виться. Культура , 30 ноября года Марина Гаевская По волосам не плачут "Самое важное". Будет искренность и жизнь. Молодцом он был, когда ставил спектакли в родной ему компании, с фоменками и с женовачами. Галина Тюнина, например, специально приехала со съемок в Питере.
Островского , «Триптих» по А. Пушкину и др. Гладилина ; снят с репертуара после гибели исполнителя главной роли Юрия Степанова в году , «Дом, где разбиваются сердца» Б.
Шоу , «Самое важное» по роману М. Шишкина «Венерин волос» , «Улисс» по Дж. Гумилёва и «Носорог» Э. Достоевского ; режиссёр Николай Дручек , «Пять вечеров» А. Володина [9] , «Рыжий» , «Театральный роман» М. Булгакова Материал из Википедии — свободной энциклопедии. Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии , проверенной 6 декабря года; проверки требуют 13 правок.
Мастерская Петра Фоменко англ. Вы можете помочь проекту, обновив её и убрав после этого данный шаблон.
Список примеров в этой статье не основывается на авторитетных источниках , посвящённых непосредственно предмету статьи. Добавьте ссылки на источники , предметом рассмотрения которых является тема настоящей статьи или раздела в целом, а не отдельные элементы списка. В противном случае список примеров может быть удалён. Фоменко: История неопр. Дата обращения: 16 октября Архивировано 20 июня года. Дата обращения: 6 апреля Архивировано 27 июня года. Архивировано 3 января года.
Архивировано 4 мая года. Фоменко» неопр. Дата обращения: 4 января Архивировано 25 сентября года. Скрытые категории: Википедия:Статьи с нерабочими ссылками Википедия:Cite web не указан язык Антропогенные географические объекты по алфавиту ПРО:АГЕО:Последняя правка: в прошлом году Википедия:Статьи, требующие уточнения источников Википедия:Статьи с шаблонами недостатков по алфавиту Википедия:Статьи для обновления Википедия:Статьи со списками примеров без авторитетных источников Википедия:Страницы с картами.
К сожалению, для обычного зрителя, наивно предполагающего, что билеты должны находиться в кассе, это ничего не меняет. По большей части их совершенно открыто распространяют по людям, которые "нужны театру" цитата с сайта Мастерской.
Видимо, поток таких людей только растёт, потому что билетов в кассе не было, нет, и, как бодро вещают с сайта, не будет. Наивного театрала терзают смутные и очень наивные сомнения, что эта ажиотажная ситуация весьма выгодна людям, распределяющим билеты. Ну, это, конечно, по наивности. Единственный возможный путь попадания - заказ билетов через сайт, на котором есть "Лист ожидания".
Записавшись через лист в очередь, Вы будете ждать, когда Вам позвонят и предложат купить билет. Правда, ждать придётся не один месяц. Ну это полбеды.
Сам "Лист ожидания" принимает заявки на СВ несколько дней, а потом закрывавается на несколько месяцев. Так что, пока почитайте "Венерин волос" Михаила Шишкина сами это и есть "Самое важное". Стоимость билетов до 2. Это бесконечно меньше, чем следует заплатить за то, что Вы увидите и получите возможность понять. Советуйте посетить СВ тем, кого любите, тем, кого хотите понять, тем, кто переживает сложности, тем, кто В общем, всем советуйте.
Тогда Вас оценят, как человека, как минимум, знающего что советовать. Потому что человек, который попадёт на СВ увидет великую игру Мадлен Джабраиловой, которую невозможно обнаружить в кино. Рядом с ней будут сиять сёстры Кутеповы, которые, когда Вы их увидете в игре, заставят забыть о Джабраиловой, но только до того, как опять наступит её время. И так - до самого конца.
Для справки - я не фанат Мастерской. Это можно смотреть снова и снова. По волосам не плачут. Мастерская П. Фоменко Культура, Галина Облезова.
Певица и Толмач. Самое важное. Мастерская Петра Фоменко. Пресса о спектакле Время новостей, 13 октября года Дина Годер В одно касание В «Мастерской Фоменко» сыграли спектакль по роману Михаила Шишкина «Самое важное» - так в «Мастерской Фоменко» назвали спектакль по роману Михаила Шишкина «Венерин волос», многослойной и туманной пятисотстраничной книге, год назад получившей премию «Национальной бестселлер». Честно говоря, «Венерин волос» - роман, который в последнюю очередь можно вообразить представленным на театре.
Все в нем тому сопротивляется: и чередование обрывков разных историй, почти не складывающихся в единый сюжет, и языковые упражнения, не лишенные манерности, и горы метафор, затемняющие смысл Но Евгений Каменькович, ставя Шишкина, как будто взглянул на роман простодушно, отметая непонятное и находя прямые связи между сюжетными обломками.
В результате там, где, казалось, писатель кокетничал виртуозностью и был чрезмерно многозначителен, обнаружилась простая и трогательная история. Про русского толмача переводчика , работающего в швейцарской государственной конторе, решающей, давать ли беженцам с востока вид на жительство или депортировать обратно.
Про жену, с которой он расстался, и маленького сына, которому он теперь пишет и не отправляет письма. Про юношескую любовь, унизительную службу в армии, школьную училку Гальпетру, про ревность, а еще про Тристана и Изольду, Дафниса и Хлою, Ксенофонта и эллинов, которые в его снах смешиваются с рассказами беженцев из Чечни. И на фоне всего этого - фрагменты книги писателя-толмача о некогда знаменитой русской исполнительнице романсов, написанной в форме дневника, который Изабелла вела с детства, с начала ХХ века, а оборвала в году.
Каменькович поместил историю в музей - это и музей «Останкино», куда водила Гальпетра школьников, и город-музей Рим, где толмач сходился и расставался со своей Изольдой. Гипсовые статуи, швейцарская стерильность, цветная подсветка, видео с красотами, рамы на стенах, а самое главное - гладкий пол, по которому все лихо, будто по льду, скользят в войлочных музейных тапках. Это скольжение и задает прелестный пластический образ спектакля, такой же точный, каким в прошлом спектакле Каменьковича у Фоменко, «Дом, где разбиваются сердца», было постоянное ковыляние-спотыкание героев, чьи каблуки подламывались на полу, усеянном бутылочными пробками.
Все скользит и летит, все легко и акварельно, в одно касание, чем так славятся актеры «Мастерской Фоменко». Если и было в книге Шишкина что-то серьезное, тяжелое, как разговоры с беженцами, например, - улетучилось без следа, стало беспечным театром.
Все соответствует подзаголовку, который дал Каменькович спектаклю, - «Этюды и импровизации». Каждый из восьми актеров играет чуть не по десятку ролей, мгновенно переходя из одной в другую, меняя голос, походку, повадку - весь облик героя. Рустэм Юскаев из заботливого папы Беллы, напевающего хором с мамой «Любви все возрасты покорны Все милы, все узнаваемы, все когда-то уже играли что-то подобное.
Михаил Крылов - изображает ли он беженца из России, юного возлюбленного Беллы или школьника - оказывается клоуном. Полина Кутепова во всех ролях нежна, лирична и очень красива. И только Ксения Кутепова в этом спектакле совершенно неузнаваема. Надо сказать, эта рыжая красотка превратилась в уникальную характерную актрису очень широкого диапазона.
Стоит видеть, как она играет Гальпетру - женщину без возраста, очкастую мымру с откляченным задом, огромными грудями, свисающими до пояса, в пухлом мохеровом берете и коричневом сиротском сарафане. Гальпетру - невыносимо занудную, нелепую, добрейшую и пронзительно трогательную.
А через две минуты, поскакав по сцене в платье и с косами дореволюционной гимназистки, Ксения уже семенит на каблучках в роли чистенькой стриженой девочки-адвоката, которая явилась в тюрьму на встречу с русским полууголовником, и все время краснеет. Есть в этом спектакле всего два актера, играющих по одной роли: во-первых, Мадлен Джабраилова - Изабелла. Она замечательно точно показывает, как меняется героиня от четырехлетнего ребенка, тянущего ручку высоко вверх, чтобы погадала цыганка, до сорокалетней знаменитой певицы, жены советского функционера.
Хотя, надо сказать, ей, как и всем фоменковским актерам, еще со студенческих лет роли детей удаются лучше, чем зрелых людей. Второй - Иван Верховых, играющий толмача. Этот немолодой, бородатый, с проседью актер, никогда прежде не игравший у Фоменко, сразу заметен в спектакле, как чужой. В сущности, он ничего не играет, скорее сухо, по-режиссерски, намечает роль, оставаясь на сцене внимательным, но холодноватым наблюдателем и комментатором.
Оказывается, и правда, на эту роль Каменькович специально пригласил не актера, а режиссера. Ему нужен был именно посторонний человек, со взглядом автора, а не участника, даже о себе говорящий в третьем лице. Рассказывают, что, когда на одну из репетиций пришел новый член постановочной группы, он сразу спросил у Каменьковича: «Это сам Шишкин?
Досадная, символичная мелочь. Роман-то пересказан бережно, подробно, а поди адаптируй такой кирпич для театра: Шишкин числится одним из самых изощренных стилистов в современной русской литературе; тащить его на сцену — гиблое дело. Ну что ж, режиссеру Евгению Каменьковичу оно почти удалось.
Он не находит общего языка с женой Изольдой, тоскующей о своем погибшем первом муже — да-да, Тристане; толмач не в силах его заменить. Он читает на ночь Ксенофонта, а в промежутках между допросами беженцев — дневники певицы Изабеллы детство в Ростове, Первая мировая, пореволюционный Петербург, Париж и Москва х.
Реальность толмача склеена из чужих и своих историй и воспоминаний, одноклассники и Ксенофонтовы эллины вваливаются в его память толпой, все наперебой голосят и не дают сосредоточиться, выписать главное. У Шишкина это важнее всего — выписать: слово было вначале и слово же будет в конце. В красиво вырезанном в глубине сцены проеме художник Владимир Максимов падают листы бумаги — никчемный, стертый, как подошва, образ.
Изольда Галина Кашковская говорит с акцентом и к тому же хромает — иностранка, знаете ли, с душевной, но для наглядности видимой травмой. Иван Верховых в роли толмача — седая бородка, очки в черной оправе — не теплокровный персонаж, а этакий благородный и печальный жизненный опыт: так режиссером, судя по всему, и задумано. Одноклассники, эллины и туристы бегают между музейными статуями — помним-помним, Евгений Каменькович любит и умеет организовать такие комические массовки.
На что-то, кстати, все это очень похоже. Не слишком годится для реестра непониманий и утрат. Так что надо бы поступить с этим спектаклем по принципу его героя, сделать самонадеянное заявление: что запишу, то и останется. Запишем Ксению Кутепову — нелепую училку Гальпетру с мультипликационной пластикой и глупо, по-мультяшному жалкую.
Кутепову Полину — давнюю любовь толмача, не сбереженную когда-то и потому в финале выплюнутую памятью, точно океаном Соляриса. Ничего специально подчеркнутого, но линия плеч, поворот головы и подрагивающий голос как-то разом рифмуют зябкость и зыбкость.
А в спектакле, который только что прилежно пересказывал роман, азартно облегчая и перешучивая, но ничего не переиначивая всерьез, проявляется свой собственный, простой и чувственный смысл. Шишкинский пафос утверждающего, формирующего реальность слова осыпается и жухнет на глазах. В те десять минут, что говорит с толмачом героиня Полины Кутеповой, мир перестает казаться всего лишь изящно сотканным текстом.
Роман Михаила Шишкина «Венерин волос» в прошлом году стал лауреатом премии «Национальный бестселлер», а в этом писатель номинирован на «Большую книгу».
Театр «Мастерская Петра Фоменко» создал сценическую версию романа, названную режиссером Евгением Каменьковичем «Самое важное». Эта постановка стала главным событием театральной осени. Многофигурный, бессюжетный, многоуровневый роман «Венерин волос», казалось бы, должен оттолкнуть любой театр великим множеством почти непреодолимых препятствий, из которых временные прыжки — отнюдь не самое сложное.
Чеченские беженцы встречаются с остатками войск Кира и вместе с ними бредут к морю. В далекой Швейцарии в канцелярской комнате Толмач записывает многочисленные истории беженцев из России. Каждый сочиняет свою историю жизни, украшая ее подслушанными подробностями «Какая разница, меня насиловали или кого-то другого! Главное — это было! Толмач записывает истории в своем ноутбуке и посылает письма сыну Навуходоназавру, попутно восстанавливая свою историю неудачной любви к бросившей его Изольде.
А рядом и поверх всего идут история жизни певицы Беллы, чей дневник читает Толмач.
Похоже, абсолютное большинство режиссеров на предложенный выбор: ставьте «Венерин волос» или расстреляем — твердо скажут «Стреляйте, поставить это все равно нельзя! Они то скользят по тексту с грацией конькобежцев, то ныряют в его глубины, вытаскивают живые и трепещущие рыбки-фразы «Вас уже вылепили из глины, но душу вдуть еще не успели!
Сценограф Владимир Максимов разделил пространство спектакля на две части — игровую, придвинутую к зрительному залу, и дальнее райское пространство, отделенное красными раздвигающимися щитами. В центре — обтянутый красной кожей удлиненный стол, который может сыграть роль и карусели, и помоста. Актеры меняют платья, шапки, накидки, шарфы, шали, перчатки, преображаясь каждый раз до неузнаваемости.
Зеленая вязаная шапка, нелепое стародевичье платье, очки на носу, простуженный голос несколько в нос — училка ботаники Гальпетра, незабываемая, узнаваемая, вечная — в мастерском исполнении Ксении Кутеповой. Милая, всегда усталая мама в шелковом халате с широкими рукавами и нежным голосом — Полина Кутепова. Вальяжный папа с вечным лимонным соком в стакане и виноватой улыбкой — Рустэм Юскаев. Несколькими штрихами актеры мастерской могут создать летучий и запоминающийся контур образа даже когда за постановку им приходится поменять десяток личин.
И кажется, актеры с удовольствием разыгрывают этюды, изображая то толпу туристов в Вечном городе, то школьников на экскурсии. А потом, перечитывая роман, ты с удивлением обнаружишь, что его герои говорят с интонациями актеров мастерской. Главный герой Толмач говорит суховатым голосом Ивана Верховых. А пленительная героиня дневника Белла неотделима от задыхающегося ликования в голосе Мадлен Джабраиловой.
Актриса точно прочерчивает линию женской судьбы. Белла — маленькая девочка, пьющая кислый лимонный сок. Белла — школьница, потом девушка, чьего жениха убили на фронте Первой мировой войны «Алеша, ты же теперь будешь любить меня вечно!
У тебя же больше никого уже не будет! Вот она — беременная жена удачливого администратора. Наконец, усталая, разочаровавшаяся во всем знаменитая певица. Спектакль построен как симфоническое произведение, в котором разнообразные темы сплетаются, расходятся, окликают друг друга. И связующим лейтмотивом становится фраза Беллы-Джабраиловой: «Если любовь была, ее ничто не может сделать небывшей». Труппа «Мастерской Петра Фоменко», обратившись к одному из самых сложных произведений современной прозы, еще раз показала не только уровень мастерства, с которым задачи любой сложности вполне по плечу.
Но дала запас театрального кислорода, которым стоит запастись впрок в предвидении долгой зимы московского сезона. Каждая премьера в Мастерской Петра Фоменко - это событие. Стать его свидетелями стремятся и москвичи, и театралы из провинции.
Но сделать это далеко не просто: в крохотном зале театра всего лишь мест. Строительству нового здания конца пока не видно.
Вот и на спектакле "Самое важное" по роману Михаила Шишкина "Венерин волос", удостоенному в году Букеровской премии, зал оказался переполненным.
Причем были среди зрителей и артисты этого театра, не занятые в спектакле. Галина Тюнина, например, специально приехала со съемок в Питере. Здесь так принято: каждую премьеру встречать вместе. И все потому, что студийный дух не покинул эти стены и после обрушившейся на коллектив славы, а популярные артисты по-прежнему живут театральной коммуной, куда не проникают разрушительные ветры коммерческого искусства. Как это удается Петру Фоменко - отдельный разговор Михаил Шишкин, уже десять лет живущий в Швейцарии, в одном из интервью признавался, что вообще пишет медленно и с огромным трудом, а на "Венерин волос" у него ушло целых три года.
В свою очередь, режиссер Евгений Каменькович вместе с актерами работал над инсценировкой романа год. Что по нынешним временам тоже большой срок. Но и результат получился впечатляющим: четыре часа сценического времени пролетели незаметно.
Это абсолютно повествовательный спектакль, в котором параллельно развиваются две линии. Линия жизни Толмача он же ведущий в исполнении Ивана Верховых, олицетворяющая судьбу самого писателя, и линия жизни знаменитой певицы Изабеллы Юрьевой, которую поразительно остро и в то же время с неповторимым шармом играет Мадлен Джабраилова.
Две линии эти объединены одной идеей - преодоления смерти любовью и словом. Весь спектакль разбит как бы на эпизоды-кадры, объединенные массовкой, в которой заняты сестры Кутеповы, Рустам Юскаев, Михаил Крылов. Каждый из них играет несколько эпизодических ролей, иногда крохотных, но это их ничуть не смущает. Они с легкостью превращаются в разных персонажей - мальчишку, девчонку, папу, маму, врача, сестру милосердия, учительницу ботаники, достающую своих воспитанников бесконечными экскурсиями в Пушкинский музей.
Кстати, в этой замученной жизнью советской учительнице в дурацкой вязаной шапке на голове я поначалу даже не узнала блистательную Ксению Кутепову. По всему было видно, что такое перевоплощение доставляет ей истинное удовольствие, и ей даже нравится быть смешной. Впрочем, юмор, ирония по традиции являются главными составляющими игры фоменковцев.
Видимо, от этого в каждом спектакле возникает то легкое дыхание, от которого балдеет молодежь, находящая в театре то, что возвышает ее человеческое достоинство, а не принижает его.
Если задуматься, талантливый роман Шишкина тот еще бестселлер вязкий, топкий, сложносочиненный, но артисты "Мастерской" в нем не увязли. Они скорее растворились в нем. Русский писатель Шишкин живет сейчас в Швейцарии. Там, в прекрасном чужеземье, он сочиняет прозу. Эмигрантскую во всех смыслах этого скорее ласкающего, чем раздражающего наше ухо эпитета. Россия видится на расстоянии примерно так же, как и вблизи, зябкой, немытой, неухоженной.
Юдолью скорбей и страданий. В ней до неприличия часто идет снег. Земной юдоли противопоставлен земной рай. Он находится в Швейцарии, и туда, понятное дело, пускают не всех.
Из вознесенного над юдолью далека земные страсти, страдания, надежды, мечты кажутся автору сплетенными в единый клубок. Так же как переплетены — не распутать сюжетные линии его романа. Артисты "Мастерской" вместе с дотошным режиссером Каменьковичем клубок распутывают. Стараются сделать сложное простым.
Из туманной модернистской прозы творят легкий, ясный, по-хорошему незатейливый спектакль о любви. Человека к человеку.
Всех живых к жизни. Всех пишущих к слову. Всех вспоминающих к воспоминаниям. Спектакль называется "Самое важное". Куда ни кинь взгляд — а действие романа перемещается из Рима в Цюрих, из Цюриха в Россию, из России в Древнюю Грецию, — везде обнаружишь "венерин волос". В романе Шишкина — как в музее.
Здесь из одной эпохи переносишься в другую с такой же легкостью, с какой переходишь из зала египетских древностей в зал средневековой миниатюры. Пространство спектакля — это тоже пространство музея. И вот посреди гипсовых скульптур скользит в войлочных тапочках по отполированному полу школьная училка Гальпетра Ксения Кутепова , вечно простуженная, гундосящая, с большой отвисшей грудью, в неизменном мохеровом берете. А вслед за ней скользят другие персонажи романа. Ученики, туристы, гиды, страждущие земного рая горе-эмигранты каждый их рассказ тянет на роман.
Певица Изабелла Мадлен Джабраилова скользит со всеми своими домочадцами, любовниками, поклонниками. Она жила долго. И долго вела дневник. Царь Кир и его войско Они жили давно. Впрочем, что такое "долго" и "давно" с точки зрения вечности?
Память писателя, как океан из "Соляриса", материализует ушедших людей и давно минувшие события. Времена окликают друг друга. Где там эллины, где иудеи, где европейцы, где мы с вами — не разберешь.
Герои выныривают из океана вечности, чтобы опять погрузиться в его пучину.
